(Из разговора однокашников в буфете Ленинской библиотеки ~40 лет назад)
— Что читаем?
— ЖПС.
— “Журнал прикладной спектроскопии”?
— Не, старик… Жана-Поля Сартра.
— Это который облажал Нобелевский комитет? Ну, и?..
— Пытаюсь усвоить, как existence соотносится с essence...
— ?..
— Существование предшествует сущности – вот в чём сермяга, старик…
— А! Это как “материя – первична, а сознание – вторично”?! Усёк!
— Человек становится таким, каким он сделает себя сам… Essence есть продукт твоей работы над собой…
— Естественно, человек – сам кузнец своего счастья! Хочешь быть счастливым? – Будь им!
— Пей кофе, старик, – стынет… Разговор становился неинтересен моему однокашнику-интеллектуалу. Он допил свой кофе. – Ну, расти над собой, натурфилософ. Читай свой “Философский магазин”. (Уел-таки: “Philosophical Magazine” был физическим журналом Лондонского Королевского общества, а не философским изданием).
А ведь четверо-пятеро наших общих знакомых ушли-таки в философию-литературу, начитавшись Сартра со Станиславским. Кто бросил физфак на 3-ем, кто на 4-ом курсе, не считаясь с мольбами родителей. Среди таких «потерь» физфака один профессор философии, пара писателей, закончивших Литературный Институт, двое искусствоведов. Вполне экзистенциально – cотворили себя сами, круто изменив свою судьбу. А кто-то, попав после универа в «двухгодичники», отдыхал от наук в зенитно-ракетном дивизионе, набрав на два года книг по философии. (Потом на военную кафедру приходили шикарные характеристики – куда там Юлиану Семёнову! – от командования части: «Ваш выпускник, лейтенант N – отличник боевой и политической подготовки… В свободное время увлекается философией… Любит решать задачи по физике и математике…». Последняя фраза веселила наших майоров и полковников. Они-то знали цену серому веществу этих парней: шла война во Вьетнаме, и некоторые из ребят ещё студентами предлагали электронные схемы, парирующие новинки в тактике воздушных боёв американцев).
Да, Сартр был мифом, и многим хотелось разобраться в его мироощущении. Не из его ли идеологии и мировоззрения выросло поколение хиппи, придя на смену зазу?
* * * * *
Когда оказался в Париже, на Place Saint-Germain des Prés, вспомнил и о Сартре. Его имя связано с кварталом Сен-Жермен, его интеллектуальными кафе и джазовыми подвалами-кабаре. Он и с зазу здесь общался.
Я сейчас рассматриваю изданные к 100-летнему юбилею Сартра книжку о нём, Annie Cohen-Solal, “Sartre, Un penseur pour le XXIe siècle”. Gallimard 2005 и журнал “Le Magazine Littéraire. Hors-Série No.7, Mars 2005–Mai 2005” – не смог пройти мимо, любопытство одолело, купил, хотя и не читаю по-французски. Ну, раз купил, надо же с друзьями поделиться! (Почти все фото, которые будут здесь приведены – из этих изданий; приходится об этом упоминать, чтобы избежать упрёков в пиратстве и не ставить под удар наш форум).
Судя по фотографиям, Сартр писал свои статьи не только в кабинете, но и в кафе. Известно, что отопительная система парижских домов вынуждала в зимнее время страдать многих парижан от холода. Они и ходили в кафе погреться и подолгу сидели там, а многие, как Хем, и писали в кафе. Неужели и Сартр писал в кафе из-за того, что у него не было денег, чтобы протопить квартиру? Вряд ли. Наверное, к 40-ым-50-ым годам писать в кафе стало парижской литературной традицией, что ли.
Фото площади Сен-Жермен-де-Пре тех лет (1950 г.):
(Фото неизвестного автора. © 1997 Photo Sartony)
По-видимому, здесь, над кафе "Aux Deux Magots" (дом слева), и находился кабинет Сартра:
читать дальше
Я сопоставил угол дома справа на первом фото с видом из окна кабинета Сартра. По-моему, на этих фото видны пересекающиеся у площади Сен-Жермен-де-Пре улицы Rue Bonaparte и Rue de Rennes. (Прав ли я? Русские парижане или наши туристы, у кого есть снимки этого места, наверное, подтвердят или опровергнут это?). Косвенный же довод в пользу предположения – сегодня полоса площади шириной 8-10 метров, прилегающая к кафе “Aux Deux Magots" (сегодня оно называется "Les Deux Magots"), называется Place Jean-Paul-Sartre-S.-de-Beauvoir.
Сонни Роллинз и Сартр, 1966 г. Встреча в подвале кабаре “Jazzland” на Rue Saint-Séverin, в эпоху Jazz Hot. О Роллинзе говорили, что он единственный саксофонист, не нуждающийся в поддержке backing band. Ещё он ужасал всех своей бритой головой.
А это карикатура на Сартра в газете “Le Figaro” 1956 года, отразившая увлечение Сартра джазовыми кабаками в подвалах Сен-Жермена. Где ночами грохотал джаз и дико отплясывали под буги-вуги и свинг:
На табличке слева, возле ступеней в подвал, надпись: «Подземелье «Сен-Жермен-де-Пре».
Под карикатурой – диалог, вероятно, потомков, а может археологов: “Peintures préhistoriques. Celle-ci est-elle vraiment pré-existentialiste?” (Я это непрофессионально перевёл как: «Первобытные изображения. Неужели это предэкзистенциалист?». Вероятно, тут игра слов: préexistence –это предшествование, предсуществование, намёк на главную посылку экзистенциализма: «существование предшествует сущности»).
Да, после войны Сартр был властитель дум – днём над Сен-Жермен-де-Пре, ночью – под ним.
Недалеко от Сен-Жермен-де-Пре находится и “Café de Flore” (наземное), где Сартр встречался с артистами, джазменами и философами.
Сартр, Борис и Мишель Вианы, Симона де Бовуар.
В “Café de Flore”, в 1943 году, с молодыми актёрами. Слева направо: Yes Deniaud, Raymond Bussière, Maurice Baquet, Marianne Hardy, Annette Poivre и Жан-Поль Сартр.
Читал про это “странное” время: в этом кафе могли сидеть Сартр с компанией друзей-философов, а за соседними с ними столиками – французские фашисты.
* * * * *
В 1964 году Жан-Поль Сартр отказался от Нобелевской премии по литературе, заявив, что не желает быть чем-либо обязанным какому-либо социальному институту. Он ведь считал, что у социальных институтов всегда «грязные руки», если использовать название пьесы Сартра “Les Mains sales”. Любой социальный институт, считал Сартр, – это посягательство на человека, и он всегда несёт в себе подавление личности. Сартр заявил, что не желает, чтобы его превращали в социальный институт, что статус нобелевского лауреата помешает его радикальной политической деятельности, поэтому он отказывается от премии. В том же 1964 году Сартр вообще отказался от литературной деятельности, охарактеризовав её как суррогат преобразования мира. Апогей популярности Сартра – 1968 год. Бунтующие студенты, захватив Сорбонну, впустили внутрь одного только Сартра. В начале 1970-х годов радикал Сартр стал редактором запрещённой во Франции маоистской газеты “La Cause du peuple” и принял участие в нескольких маоистских уличных демонстрациях. Как оказалось, Сартр был «наставником» и печально знаменитого палача кампучийского народа Пол Пота, когда тот учился в Сорбонне в 1950-ые годы.
Надо полагать, увлечение Сартра радикальными революционными идеями Че Гевары и Мао Цзе-дуна очень печалило секретаря ЦК КПСС по идеологии М. Суслова.
Сартр и Че
Тут на газете “La Cause du peuple” отчётливо виден силуэт Мао
Потрясный снимок! Сартр и Симона де Бовуар (в глубине), как обычные уличные бузотёры, за решёткой полицейского «воронка»
Кстати, в 1966 году в Москве был издан перевод автобиографической повести Ж.-П. Сартра «Слова» (“Les Mots”). Довольно пространное предисловие к повести написал известный украинский советский писатель Микола Бажан. Недавно случайно узнал о невероятном факте: в 1970 году Микола Бажан, оказывается, тоже отказался от Нобелевской премии по литературе (www.zn.ua/3000/3150/18975/)!! Получается, что он – четвёртый человек, кто отказался от этой престижной премии за всю историю награждений ею. Точнее, Бажан отказался от выдвижения на эту премию, вспомнив о судьбе Бориса Пастернака. А от уже присуждённой Нобелевской премии отказывались трое: Борис Пастернак, Жан-Поль Сартр и Ле Дык Тхо, вьетнамский дипломат, который вёл переговоры с Генри Киссинджером об окончании Вьетнамской войны.
* * * * *
Я как-то уже здесь делился своими дилетантскими впечатлениями, что Пикассо был, наверное, самым компанейским человеком в Париже 1920-30-ых годов. Он водил дружбу и с людьми из круга Эренбурга, и со знакомыми Хемингуэя, и с обитателями “La Ruche”, был вхож в салон Гертруды Стайн. Американцы ведь не очень-то общались с завсегдатаями “Ротонды”. Похоже, что Г. Стайн не приглашала в свой круг даже Шагала и Модильяни, а остальную плохо одетую шантрапу из “La Ruche” – тем более. А Пикассо общался со всеми! В 1940-ые гг. он дружил и с экзистенциалистами, «интелло» из “Café de Flore” Сартром, де Бовуар и Камю. И оказывается, он ещё и пьесы писал! Я наткнулся на фото, сделанное 16 июня 1944 года, судя по картинам на заднем плане, в мастерской Пикассо. Снимок сделан во время чтения пьесы Пикассо “Le désir attrapé par la queue” (я со словарём перевёл это как «Желание, схваченное за член», но, может быть, знатоки французского меня поправят – заранее спасибо!). Это была пародия на авангардистские пьесы 1920-ых годов. Постановка Альбера Камю. Жан-Поль Сартр играл роль “Bout rond” (“Толстенького пениса”?), Дора Марр – в роли “l`Angoisse grasse” (“Сальная тревога”?; вероятно, здесь “тревога” – это та категория, которая существует в философии экзистенциализма), Мишель Лейри – в роли “Gros pied” (“Большого дурака”?).
Может, есть любители театра, поэтому приведу имена на французском (знаете, бывает так: читаешь чьи-то воспоминания с конкретными именами, вспомнишь, что в такой-то книге ты их уже встречал, возьмёшь ту книжку и посмотришь на фото – и образ человека становится чётче).
Стоят, слева направо: Jacques Lacan, Cécile Eluard, Pierre Reverdy, Louise Leiris, Zanie de Campan, PABLO PICASSO, Valentine Hugo, SIMONE DE BEAUVOIR.
Сидят на полу, слева направо: JEAN-PAUL SARTRE, ALBERT CAMUS – перед собачкой Пикассо (как её зовут, не указано), Michel Leiris, Jean Aubier. (Я выделил имена наиболее известных личностей).
* * * * * * *
В книге Бориса Носика “Прогулки по Парижу” на стр. 124 есть фотография «нового памятника Сартру, двусмысленного, как Жан-Соль Партр» – статуя намеренно наклонена вперёд, придавая карикатурность прототипу:
(Жан-Соль Партр – персонаж из романа Бориса Виана «Пена дней», кивок в сторону Жана-Поля Сартра)
Я полагаю, на идею наклонённого памятника скульптора навели фотографии Сартра, сделанные во время его пребывания в Советском Союзе, в Литве в июле 1965 г. Тогда он посетил дюны на Куршской косе. Идя вверх по песчаной дюне, Сартр, естественно, наклонил корпус вперёд. Это видно на фото, сделанном литовским фотографом Антанасом Суткусом:
Судя по развевающемуся плащу сопровождающего, во время прогулки ещё и ветер дул навстречу. В такую погоду, шагая, конечно, наклоняешься вперёд.
Эта фотография на обложке книги Annie Cohen-Solal “Sartre. Un penseur pour le XXIe siècle” тоже принадлежит А. Суткусу (специально посмотрел перечень авторов фотографий в конце книги) и явно сделана во время той же прогулки. Туфли Сартра утоплены в песок, а справа от него тень, вероятно, сопровождающего, причём плащ у Сартра тоже развевается. Похоже, эти снимки литовского фотографа оказались столь же плакатно классическими, как и фото Че Гевары, сделанное во время какого-то митинга (фотограф находился внизу, поэтому Че выглядит смотрящим за горизонт; потом из этого снимка сделали плакат, который сегодня известен всем, даже с маек он смотрит на нас).
* * * * *
Если, посидев в литературных кафе Сен-Жермен-де-Пре, вы отправитесь гулять по бульвару Сен-Жермен на запад, посмотрите на углу Rue du Bac и бульвара Сен-Жермен, сохранилось ли кафе «Эскуриал» – оно было местом встреч с друзьями Виктора Некрасова, автора знаменитой повести «В окопах Сталинграда», эмигрировавшего в 1974 году во Францию. Друзья В. Некрасова считали, что «если будет в Париже мемориальная доска в память Некрасова, то лучшего места, чем у входа в это кафе не найти!». Вряд ли там сегодня есть мемориальная доска, но хотя бы мысленно помянуть Виктора Платоновича, взглянув на это место, можно.
Ж.-П. Сартр и В.П. Некрасов, наверное, не встречались. А могли бы: Сартру ещё оставалось 6 лет жизни. И поделиться мыслями о жизни и войне могли бы – о горячей войне в Сталинграде и о la “drôle de guerre”. Может, после рюмочки, другой разговор вылился бы и в жёсткий спор в духе «а мы в это время…». Ведь кто-то считал Сартра активным участником Сопротивления, а другие же нет. Некоторые критики Сартра считали, что его послевоенная активность, когда он критиковал всех и вся – это своеобразная компенсация неудавшегося геройства времён «странной» войны.
А если вам захочется прогуляться и по другим «экзистенциальным» местам квартала Сен-Жермен: в 350 метрах южнее площади Сен-Жермен-де-Пре, на Place Saint-Sulpice есть “Cafe de la Marie” (8 Place St.-Sulpice), туда можно пройти по Rue Bonaparte. Читал, что в 1951 году в этом кафе и произошла историческая ссора между экзистенциалистами Камю и Сартром – в связи с дискуссией по поводу «Человека бунтующего» (L`Homme révolté Камю. Дискуссия между Камю и Сартром выплеснулась на страницы прессы. Парижская элита становилась на сторону то одного, то другого. Камю записал в своём дневнике: «Как мне поступить? Врезать ему, что ли?». Много позже Симона де Бовуар разъяснила многое, связанное с этой дискуссией. Цитирую по книге Флоренс Эстраде. «Альбер Камю». Транзиткнига, Москва, 2006, С. 175-176 : «Во-первых, здесь была замешана политика: когда Сартр в июле 1952 года, т.е. в разгар сталинского террора, вступил в коммунистическую партию, между обоими произошел идеологический разрыв. Во-вторых, причиной ссоры была история: во время Второй мировой войны Камю принимал активное участие в Сопротивлении, а Сартр нет. И, наконец, в-третьих, свою роль сыграл основной инстинкт: Камю был прирожденный соблазнитель, в то время как Сартр не пользовался особым успехом у женщин. Он смертельно завидовал Камю». Последнее замечание, наверное, субъективно: приходилось читать, что Сартр был тем ещё донжуаном.
Сам же Альбер Камю о посылке, от которой отталкивался Сартр, выстраивая экзистенциальную философию, высказался так (Флоренс Эстраде. «Альбер Камю». Транзиткнига, Москва, 2006, С. 198): «Два весьма распространённых заблуждения: предшествует ли существование сущности или сущность предшествует существованию. И то и другое – они обе возникают одновременно и идут рука об руку… Нет, я не экзистенциалист. Сартр и я всегда удивляемся, видя наши имена рядом… Несмотря на кажущееся сходство, у меня не так много общего с ним: ни в творческом плане, ни просто в человеческом… Мы познакомились, чтобы подчеркнуть наше различие…».Рассказывал
Camilio За что ему огромнейшее спасибо!
Разумеется, продолжение следует :)